Учителя говорили Олегу Борисову: «Из тебя может выйти хороший комик. Но все учебники по математике тебе надо сжечь!»

Конечно, были в советском кино и театре карьеры и менее успешные, чем у Олега Борисова. Но своего режиссера (у которого сыграл лучшие роли) нашел только в 80-е

Фото: GLOBAL LOOK PRESS.

КАК В РОДДОМЕ ЕГО ПЕРЕПУТАЛИ С ДЕВЧОНКОЙ

Олег Борисов вел подробные и очень интересные дневники, где, помимо прочего, записывал забавные и печальные анекдоты из своей жизни. Про свое рождение сообщал: «У меня ощущение, что еще в утробе матери я начал браниться. «Не хочу на эту землю, ну ее… вообще погоди рожать, мать», — кричал я ей из живота, лягаясь ногами. Она, говорит, что-то слышала, да ничего не поняла. Но все окончательно перепуталось в тот день, когда родители забирали меня из роддома. Принесли домой — бац! а там девчонка! Как же так, мать точно знает, что родила парня! Подсунули!» Мать понесла девочку обратно менять, ей со скандалом и криками поменяли, «но чтобы назад уже не приносила — не примут!»

Родители были из крестьян, но, несмотря на это (а может быть, как раз поэтому) выбрали для сына красивое и пышное имя Альберт. Почему — загадка. Так или иначе, все называли Борисова Олегом. Только перед свадьбой невеста уговорила его сходить в загс и поменять имя официально.

В школе Альберт учился отвратительно: не особо складывалось даже с русским языком, а с естественными науками был вообще кошмар. По физике ему ставили двойки превентивно, даже не вызывая к доске. Когда приближались выпускные, учитель математики, видевший подростка на сцене в школьной самодеятельности, сказал: «Из тебя может выйти хороший комик. Не хочу портить тебе жизнь». И добавил: «Вытащишь билет, который я незаметно тебе подложу. То, что будет в этом билете, выучишь заранее, за две недели. Я поставлю тебе тройку. Но в тот же вечер на костре сожжешь все учебники по математике и дашь клятву, что больше никогда к точным наукам не прикоснешься. Ты слышал — клятву! Будешь пересчитывать зарплату — на это твоих знаний хватит». Борисов поклялся на коленях и после экзаменов, надо думать, с большой радостью отправился разводить костер. В который заодно «полетели тригонометрия, алгебра, физика, химия и еще много кое-чего…»

Кадр из фильма «За двумя зайцами»

«ПО ДОЛГУ СЛУЖБЫ СТАЛКИВАЮСЬ С ЛИТЕРАТУРОЙ, КОТОРУЮ СЖЕЧЬ НЕ ГРЕХ»

А после школы Борисов довольно легко поступил на японское отделение Института востоковедения. Пошел однажды играть в футбол, сел на скамейку перевести дух и обнаружил рядом книжку Коры Антаровой «Беседы с К.С. Станиславским». Взял полистать, зачитался — и подал заявление в Школу-студию МХАТ. Куда и был принят, несмотря на конкурс в 200 человек на место.

Но, увы, в сам МХАТ его по окончании Школы-студии не взяли. «Обещали, возьмут, но предпочли сына моего педагога». Еще и утешали потом: «Умей ждать. Если катится все легко и ты имеешь быстрый успех, то путь твой, скорее всего, короток»… Борисова «распределили» в Киев, в театр имени Леси Украинки, где он проработал тринадцать лет, сыграл множество ролей на сцене, параллельно снялся в десятке проходных фильмов и в конце концов прославился на весь СССР, изобразив Свирида Голохвастого в комедии «За двумя зайцами».

Кадр из фильма «Дайте жалобную книгу»

В киевском театре успех коллеги был встречен с отвращением. («Для театра зависть — вещь обыкновенная, но ведь все надо умножить на Киев, то есть — на провинцию»). Борисова пригласили в Польшу показывать «Зайцев», он поехал, а в театре его тем временем уволили. Потом, правда, выяснилось, что Борисов отправился за границу не самовольно, а по требованию Министерства культуры СССР, и пришлось восстанавливать актера на работе. Но жена сказала: «Отсюда надо уезжать, это был знак». И Борисов вернулся в Москву, а оттуда уехал в Ленинград — в БДТ, к Георгию Товстоногову.

Но и в одном из лучших театров СССР не то чтобы обрел счастье. Товстоногов шесть лет мариновал его, не давая ролей, соответствующих таланту, потом дал (в шекспировском «Генрихе IV»), но потом снова начались сложности: за четырнадцать лет Борисов сыграл только в восьми спектаклях из тридцати, поставленных мэтром, и о некоторых ролях вспоминал почти с отвращением — настолько проходными и неинтересными они были. Размышляя о фильме Трюффо «451 градус по Фаренгейту» по повести Рэя Брэдбери, он писал: «По долгу своей службы — очень зависимой — сталкиваюсь преимущественно с литературой, которую сжечь было б не грех».

Кадр из фильма «Остров сокровищ»

Конечно, были в советском кино и театре карьеры и менее успешные, чем у Олега Борисова. Конечно, он параллельно снимался. Но своего режиссера (Вадима Абдрашитова, у которого сыграл лучшие роли) нашел только в 80-е. И самый престижный приз в своей карьере — кубок Вольпи на Венецианском кинофестивале за роль в фильме «Единственный свидетель» — получил в 1990 году. Правда, не лично: его не взяли в делегацию Союза кинематографистов со словами «Понимаете, картина болгарская. Вот если бы наша…» В итоге Олегу Ивановичу позвонил с сообщением о награде режиссер «Свидетеля» Михаил Пандурски. «Спрашиваю: «Премия денежная?» — «Тут денег не платят. Зато кубок Вольпи передо мной: тяжелая малахитовая подставка — убить можно, — проба серебра № 683, да еще лев выгравирован. Искал тебя Де Ниро, познакомиться хотел. Он же тоже был в номинации. И еще Мастроянни среди почетных гостей… Я им всем сказал, что ты занят, снимаешься…»

«ВО МНЕ КРОВЬ МАЛИКОВА, ЯДРАНСКОЙ И КАТАЛАШВИЛИ. ПОЛНАЯ ДРУЖБА НАРОДОВ!»

Пик кинокарьеры Олега Ивановича совпал с болезнью, которой он страдал на протяжении 18 лет и которая в конце концов свела его в могилу. Лимфолейкоз, разновидность лейкемии. «Вялотекущий» — поэтому он мог работать, хотя, по словам жены, «прекрасно понимал, что в любую минуту все может закончиться». Ему постоянно приходилось лежать в больницах, и он записывал в дневнике: «Сегодня видел некоего Маликова. Завтра в меня вгонят его кровь…» А через несколько дней: «Вогнали кровь двух женщин. Итак, во мне уже Маликов, Ядранская и Каталашвили. Полная дружба народов!»

На болезни своей он старался не акцентировать внимание. Абдрашитов изумленно говорил о съемках «Остановился поезд»: «Обычно нормальный актер оповещает о любом своем чихе всю съемочную группу. Все моментально узнают, что у нашей примы сегодня немножко насморк, немножко болит голова, это превращается обычно в некую проблему. А Борисов во время наших перерывов в съемочных делах, а мы снимали под Москвой, ездил в Ленинград на переливание крови, никому о том, ради чего он уезжает, не говоря». В ответ на расспросы он уклончиво говорил: «Гемоглобин… переливание крови… ничего страшного…»

Биограф Борисова Александр Горбунов приводит его слова: «Есть только одна цель — вперед! Сколько раз я это слышал: с партией, с именем Товстоногова… Я так и делал. А сейчас понимаю: единственно верное движение — назад! Человек — это возвращение к истокам, к церковной свече, к четырехстопному ямбу, к первому греху, к зарождению жизни. Назад — к Пушкину, Данте, Сократу. К Богу… и тогда, может, будет… вперед».

Кадр из фильма «По главной улице с оркестром»