В проекте «Одно утро» мы начинаем день с интересными женщинами, чтобы за чашечкой кофе поговорить обо всем, что нам интересно: от косметических трендов до карьерных достижений. И сегодня мы встретились с Юлией Семченко — визажистом, мамой пятилетнего сына и женой экс-главы президентского пула журналистов на канале ОНТ — Дмитрия Семченко.
— Утро, как и в любой семье, начинается с бытовых хлопот: нужно собрать и отвести ребенка в детский садик, — рассказывает Юля. — Сын — такая же совушка, как и все в нашей семье, поэтому процесс это долгий: добудиться, уговорить встать, накормить, включить любимый мультик. Только когда малыш уже в саду, я могу выпить свою первую за утро чашечку кофе с какой-нибудь сладостью-гадостью и съесть овсяную кашу.
— Сын экс-телеведущего смотрит телевизор?
— Он у нас, скорее, уверенный ютуб-пользователь. Но вот на этой неделе попросил включить ему «Гарри Поттера». Я подумала: боже, неужели настал момент, когда я могу смотреть «Поттера» вместе с моим ребенком. (Смеется.)
— В Сети часто пишут о том, что видят аналогии между сюжетом «Гарри Поттера» и актуальными событиями. А сын понимает, что происходит?
— Сейчас во многих произведениях можно увидеть аналогии. Ну, а сын понимает даже больше, чем нужно. Еще летом он не был так заинтересован, хотя его сильно впечатлили сигналящие машины — и это он запомнил. Спрашивает, пойдем ли мы туда, где машины сигналят, а люди радуются и смеются. Даже не знаю, что ему ответить на этот вопрос.
Дома мы стараемся при сыне эту тему не обсуждать, но у него всё больше вопросов. Я стараюсь опускать детали, которые могут его ранить, но если он спрашивает прямо — отвечаю честно. Например, в последний раз его заинтересовала моя футболка с «диджеями перемен». Сказал, что хочет знать об этих дядях всё. Я ему рассказала, и теперь он иногда просит, чтобы я включила «Перемен» Цоя. Меня это даже пугает немного — ему ведь всего 5 лет.
— Сын был дома, когда за папой пришли? (в сентябре Дмитрий Семченко провел 15 суток в тюрьме, — Прим. редакции)
— Он стоял напротив входной двери. И застыл сразу как вкопанный: «Мама, а кто это?». Говорю: «Это дяди к нам в гости пришли, всё хорошо». Увела его, пыталась во что-то с ним играть, как-то отвлекать его — а сама вся на нервах, понятно. И как-то у сына отложилась эта ситуация в памяти, периодически он спрашивает: «Мама, а за нами не придут?». Говорю, конечно, что не придут. Потому что не представляю, как можно сказать ребенку: «Я не знаю, всё может быть». Хотя сама выхожу из подъезда и уже на автопилоте озираюсь по сторонам. Кажется, это чувство постоянной тревоги останется со мной надолго.
— На что отвлекаетесь? Чем заполняете день?
— Один из плюсов моей работы — гибкий график. Поэтому я, в зависимости от занятости, либо еду создавать красоту, либо занимаюсь домашними делами: стирка, уборка, готовка — всё как у всех. Не знаю, вернусь ли когда-нибудь в офис, к графику с 8 до 5, но очень не хотелось бы. Свобода для меня обязательна.
— А макияж для визажиста — обязателен?
— Для меня — совсем нет. Я не сторонница ежедневных часовых мытарств у зеркала с косметичкой. Чаще всего мой максимум — консилер и румяна, чтобы освежить лицо и ликвидировать последствия недосыпа. Но сегодня сработаем по чуть более усложненной схеме.
Юля показывает на себе идеальный дневной мейкап от визажиста и отмечает:
— Мой последний эксперимент в жанре «дорого-богато» был на выпускном, когда я нарисовала себе синие смоки айс. (Смеется.) Теперь люблю легкие текстуры и легкий мейкап. Считаю, что лучше «недо», чем «пере».
Начинаю с увлажняющей базы — это для моей сухой кожи обязательно. Потом bb-крем, консилер под глазки, скульптор и румяна.
— Я за мягкое скульптурирование, очень не люблю жесткий контуринг и сияние начищенного чайника на лице — к счастью, тренд на натуральность и естественность с нами надолго.
Юля отмечает, что некоторые этапы, которые обычно считают обязательными, она пропускает, ориентируясь на потребности своей кожи:
— Например, в силу ее сухости от пудры я сегодня откажусь. А вот сухих румян добавлю — это продукт, с помощью которого проще всего придать лицу молодость, свежесть, отдохнувший вид. Главное, не забыть их нанести не только на яблочки щек, но и на боковые линии лба, на кончик носа и подбородка. Это нужно, чтобы наши розовые щечки не жили отдельной жизнью. Кстати, румяна можно нанести на глаза и губы — мономакияж по-прежнему актуален.
— Когда нарумянилась и стала похожа на человека, можно приступать к бровям. Здесь я тоже за натуральность: смешиваю два довольно светлых оттенка — карандаши Vivienne Sabo (кстати, любимчики многих визажистов, — Прим. редакции) в оттенках 1 и 4.
Природных жгучих брюнеток в нашей стране очень мало. По моим наблюдениям, процентов 80 — девушки с теплым, мягким и не контрастным типом внешности. Поэтому яркие и темные брови практически никому не к лицу. Они делают женщину визуально старше, а ее взгляд — более тяжелым.
Но тяга к ним велика. После появления моих фотографий где-то в публичном пространстве, обязательно появляются комментарии: «А где ее брови?». То есть, людям все-таки хочется, чтобы я нарисовала себе солидные бровищи. (Смеется.)
Завершающий этап — макияж глаз. Я наношу базу, а после — матовые тени. Эта палетка — одна из моих любимых: мне нравится шелковистая текстура и глубокая цветовая гамма. Заканчиваем тушью — кстати, это один из тех продуктов, на котором смело можно сэкономить.
Равно как и на всевозможных карандашиках, гелях для бровей и блесках для губ. В отличие от тона, на котором я рекомендую не жалеть денег, эти продукты можно смело выбирать из масс-маркета. Кстати, у отечественных брендов появилась масса крутых и бюджетных новинок — и я ими тоже пользуюсь.
— А почему вы стали визажистом? Вы ведь заканчивали журфак — наверняка был соблазн вслед за мужем пойти на телевидение.
— Я даже поступать собиралась на аудиовиз («аудиовизуальная журналистика» — одна из специализаций в Институте журналистики БГУ, — Прим. редакции). Но в последний момент послушала подругу, которая сказала: «А давай на инфоком?» («технологии коммуникации и связей с общественностью», — Прим. редакции).
Как показала жизнь, это решение было верным — я не пожалела о нем ни секунды. Хоть я и выбрала другую сферу работы, журфак и сейчас дает о себе знать: мне нравится говорить и писать на значимые для меня темы. Думаю, что в будущем я актуализирую свои знания и, возможно, вернусь к профессии, которой обучалась. Быть визажистом мне по душе, но хочется чего-то более социально значимого. Того, что будет приносить людям реальную пользу.
С Димой, кстати, мы познакомились не в журналистской тусовке, а просто Вконтакте. Никогда бы не подумала, что из случайного знакомства в интернете, к которому я поначалу отнеслась с юмором, может вырасти такая история любви.
И, возвращаясь к вашему вопросу: мне никогда не хотелось прийти на канал вслед за ним, хотя в детстве я действительно мечтала увидеть себя на экране.
Но, во-первых, мои детские мечты и реалии работы на телевидении — совершенно разные вещи. И я это довольно быстро поняла. А во-вторых, Дима успешно строил свою телекарьеру, фамилия «Семченко» стала говорящей, и я понимала, что на какой бы телеканал я ни пришла, реакция будет одна: «О, Дима привел свою жену». По-моему, это довольно унизительно. Мне не хотелось быть просто женой Дмитрия Семченко. Хотя, наверное, сейчас ситуация не слишком отличается. (Смеется.)
Но я, по крайней мере, выбрала ту сферу деятельности, где начинала с нуля и всего добивалась сама. Правда, Дима, конечно, поддерживал меня в первые месяцы, когда приходилось работать бесплатно, набирая клиентов и оттачивая навыки — я ему за это очень благодарна.
— Ну, в этом году уже вам нужно было его поддерживать, когда он остался без работы и без заработка. Сразу приняли его решение уйти с телеканала?
— Сказать, что я ждала ухода Димы с телевидения — это не сказать ничего. К этому шагу мы морально готовились давно. И когда он был сделан, и я, и друзья Димы испытали огромное облегчение.
Конечно, ему было непросто: он всю сознательную жизнь строил эту карьеру и любил то, чем занимался. Но он не мог соглашаться с тем, что происходило — это было невыносимо.
Возможно, со стороны показалось, что это было спонтанное решение, которое возникло после ужасных событий августа. Но Дима думал об этом очень долго. Всё лето муж приходил домой с работы весь на нервах, я его встречала с опухшими от слез глазами и со словами: «Я тут посмотрела новости, и у меня просто нет слов». Я как никто знаю, что Дима пытался изменить ситуацию изнутри и открыто донести до руководства, что однобокая подача информации и искажение фактов уничтожит репутацию канала.
Чувствовали себя, как два оголенных нерва, и ни о чем другом говорить не могли. Это как прыжок в холодную воду: кто-то может прыгнуть сразу. А нам нужно было время: немного постоять на причале, взявшись за руки, собраться с мыслями и вместе сделать этот шаг. Вода, кстати, оказалась не такой уж и холодной, а очень даже комфортной.
У Димы было три безработных месяца, которые, в общем-то, можно воспринимать как один большой отпуск, во время которого он занимался сыном, а я работала. Сейчас Дима работает в частной компании, он пиар-специалист — ему очень нравится и то, чем он занимается, и команда, которая его понимает и поддерживает. У него в принципе появился новый круг общения, в котором много честных и умных людей — и я очень этому рада.
После ухода с телевидения друзья периодически спрашивают Диму, как он себя чувствует. Он отвечает, что каждое утро теперь просыпается с ощущением, что он счастливый человек.
Кстати, сейчас ходят смешные слухи, что у меня «сеть салонов», а муж уволился, чтобы мне помогать. И что за свое увольнение ему якобы кто-то хорошо заплатил. Это абсолютная глупость, так как никакой сети нет, и к увольнению, как я уже сказала, Дима готовился долго.
Ну, а про деньги даже комментировать не хочется, так как мы все понимаем, что белорусы увольнялись лишь потому, что не готовы мириться с происходящим.
— В одном из постов вы написали, что в какой-то момент в вашей семье могла закрепиться схема «папа работает, а мама красивая», но вы решили иначе. Почему?
— Ну, во-первых, я убедилась за эти пять лет, что материнство — самая сложная работа на свете. Если я буду заниматься ребенком в режиме 24/7, моя психика пошатнется. (Смеется.) А во-вторых, я довольно долго живу с установкой: нужно найти и реализовать себя, а не быть приложением к мужу и ребенку.
Первый раз я глубоко осознала это в университете во время дисциплины «Гендерное равенство» — ее преподавала Ирина Сидорская, которую я очень уважаю (экс-завкафедрой «технологий коммуникации» — покинула должность этой осенью, — Прим.редакции.).
Слушая Ирину Владимировну, я поражалась тому, сколько стереотипов мы закладываем уже при воспитании детей, а потом — в рабочих и личных отношениях. Захотела, чтобы, по крайней мере, в моей семье было иначе.
— Как вам кажется, понимание этого самого гендерного равенства приживается в нашем обществе?
— Я чувствую изменения во всех сферах — в том числе, в сфере красоты, где я работаю. Хотя до сих иногда проскакивает нелепая реклама в инстаграме а-ля «10 вещей, которые нельзя носить, чтобы не отпугнуть мужчину». Или там «прическа, которая точно понравится ему». Когда я такое вижу, думаю, во-первых, что никогда бы не кликнула на подобное, и неясно, на кого такая реклама рассчитана. А во-вторых, сразу хочется проверить календарь: точно ли у нас 2021-й год.
Но к счастью, это уже скорее исключение из правила, которое сразу бросается в глаза. Удобство, естественность, право быть собой — самый здоровый и, я надеюсь, живучий тренд, который у нас, женщин, есть.
Да, в какой-то момент мне казалось, что наше общество не до конца к этому готово, что само понятие гендерного равенства и феминизма оно воспринимает искаженно. Но это лето показало, что я заблуждалась — и это тот самый случай, когда ошибаться приятно.
Это верхушка айсберга, скажем так, несколько патриархальная и устаревшая. А внутри совсем другие процессы происходят. И если кто-то считает, что у нас конституция не под женщину-бедолагу, это не значит, что всё общество солидарно с этой позицией. (Улыбается.)
— Вы лично узнали что-то новое о белорусках и о себе самой?
— Я не сомневалась, что наши женщины — сильные, свободные и смелые. Но меня восхитило, что об этом начали говорить все. Возможно, вы тоже заметили, как изменились интонации, с которыми в нашем обществе стали отзываться о женщинах. Сколько уважения и гордости появилось — и никаких пошлых шуточек о котлетах и борщах. Ну, по крайней мере современный и уважающий себя человек точно не станет об этом шутить — это уже моветон.
А что касается меня… Это время стало, наверное, самым сложным в жизни для меня и моей семьи. И я поняла, что могу многое перенести, хотя до этого мне казалось, что я слабачок. По факту оказалось, что я могу работать даже в день ареста своего мужа. Боялась, что будут трястись руки, но выяснилось, что всё наоборот: работа спасает и помогает сохранять адекватность.
— Что еще помогает оставаться в контакте с самой собой и приглушать тревожность?
— Однозначно это правильный режим дня (если усугубить стресс физическим дискомфортом — становится еще трудней), поддержка друзей — в том числе коллег Димы, которые также сменили сферу деятельности, и письма политзаключенным. Каждый день открываю ящик в надежде увидеть ответ.
Первое письмо я написала Артему Сорокину — узнала, что у него день рождения 28 декабря, как и у моего сына, и очень захотелось его поздравить. Одно из последних — Игорю Лосику: поблагодарила за то, что он остановил голодовку.
А вообще, стараюсь писать тем, про кого редко упоминают в СМИ — думаю, что им и письма приходят от меньшего количества людей. А еще часто пишу тем, кто сидит долго — более полугода. Вообще, когда заходишь на сайт, где есть список всех политзаключенных, через некоторое время всё внутри начинает трястись от злости и горя — огромное количество людей потеряло значимый кусок своей жизни.
Всё, что мы можем — писать письма и не унывать. Потому что, судя по их письмам, они очень верят в нас и тоже не теряют надежды. Они занимаются спортом, учат английский, читают и проводят лекции — держатся как могут! И мы просто не имеем права опускать руки.
Источник
Discussion about this post