Выставка завершает цикл экспозиций эскизов Иванова, который состоит из семи частей. Шесть предыдущих мини-выставок проходили в этом же зале. Посетители увидят работы молодого художника, на которых отразились первые впечатления Александра Иванова от поездки в Италию. Кураторы выставки считают, что рисунки художника сохранили его чувства удивления и трепета перед тайнами мирового искусства. Отсюда в название выставки уточнение: «…рисовальщик, вдохновленный классикой»
Александр Иванов отправился в Италию в 1830-м году. Как один из лучших выпускников Императорской Академии Художеств, он претендовал на полный пансион. В первый год художнику предстояло изучать памятники итальянского искусства, во второй — сделать копию с фрески Микеланджело «Сотворение Адама», и только на третий год следовало создать собственное творение. В Италии он задержался на восемнадцать лет: и почти все это время посвятил своему самому масштабному полотну.
Мини-экспозиция, посвященная первым опытам столкновения Иванова с античной скульптурой и живописью Эпохи Возрождения, расположилась в одиннадцатом зале Третьяковской Галереи — справа от самой известной картины Александра Иванова — гигантского полотна «Явление Христа Народу».
В полутемном зале — около двадцати эскизов мастера, два из которых специально для выставки отреставрировали мастера Третьяковки. Это «Голова Аполлона Бельведерского» и один из двух эскизов к первой итальянской картине художника — «Аполлон, Гиацинт и Кипарис, занимающиеся музыкой».
Эскизы античной статуи «Венера Медичи» , сделанные во Флоренции, соседствуют с черновыми копиями с картин Да Винчи («Голова Девушки») и фрагментами зарисовок с Рафаэлевской «Афинской школы». В самом центре зала — фрагменты с «Сотворения Адама» Микеланджело. В работах классиков эпохи Возрождения и греческой скульптуре для Иванова главное — обращение к классике, к монументальной красоте античного образа. Заведующая отделом графики XVIII – начала ХХ века Государственной Третьяковской галереи Ирина Шуманова считает, что выставка очень интересна тем, что говорит о действительно важном для Иванова свойстве — его классичности.
— Он как и художник Возрождения, открывает для себя античность (и одновременно Возрождение!), и достигает удивительной классической гармонии ясности языка, соревнуясь с великими мастерами Возрождения и достигая такой же красоты и гармонии. И именно эта Рафаэлевская гармония есть в большой картине Иванова […] Кстати, на нынешей выставке очень много копий рисунков, которые мастер сделал с различных произведений в Риме — скульптурных, фресок. Но они не смотрятся копиями – и это удивительно, потому как получились вполне оригинальными. Мы, конечно же, узнаем композицию… Мы восхищаемся, как Иванову удалось передать вот эту солнечность мрамора в “Венере Медичи”, например, или какие-то повороты фигур… Удивляемся этой оригинальной штриховке, ведь он делает копии в другом материале и заново переживает этот материал. Скажем, “Венера Медичи” — это и гимн античности, и гимн скульптуры, и графики».
От знакомства с зарубежным искусством — к первой собственной итальянской картине. В Ватикане Иванов делает первые наброски к полотну «Аполлон, Гиацинт и Кипарис, занимающиеся музыкой и пением» (1831-1834 год). Намечает композицию, зарисовывает статую Аполлона Бельведерского, чтобы позднее «оживить» ее черты в живописи, ищет визуальные образы для Кипариса и Гиацинта… Творческие поиски художника, воплощенные на эскизах, дополняются неожиданными параллелями с полотнами Рафаэля и античными скульптурами из собрания Ватикана.
Куратор выставки, Маргарита Крылова, рассказывает:
— Безусловно, интересную часть выставки составляют рисунки к его первой картине «Аполлон, Гиацинт и Кипарис, занимающиеся музыкой и пением”, которая представлена в десятом зале — вот она, на стене. И будет очень интересно зрителям посмотреть саму картину и то, как художник работал, подготавливая эскизы; композицию, которая родилась не сразу, а рисунки показывают, как художник искал каждый из образов этого полотна. И уже в этих первых листах мы видим его знаменитый, можно сказать, метод сличения и сравнения, который в дальнейшем стал постоянным методом работы над живописными полотнами.
Надо сказать, что свет в зале приглушают специально, чтобы не навредить хрупким карандашным эскизам. Для таких «экспонатов» зал Третьяковки приспособили четыре года назад, когда показывали поздние наброски Иванова к «Явлению…».
— Мы переформатировали этот зал. Здесь раньше была живопись и работы отца Александра Иванова — Андрея Иванова, художника академического плана первой половины XIX века. – рассказывает доктор искусствоведения, замдиректора Третьяковской галереи по научной работ Татьяна Карпова, — Но этот зал нас не удовлетворял, потому что рядом с работами Иванова как-то все это блекло, и само помещение было слишком узким для некоторых крупноформатных произведений академических мастеров, современников Иванова-младшего — может быть, они не достигли таких вершин в творчестве, как он. И мы решили приспособить зал для графических выставок. Как вы видите, мы закрыли потолок, сделали свет специальный для графики, и получили возможность показывать наше собрание Иванова — у нас есть более 700 графических листов — это 40 альбомов.
Другие новости по теме...
