Алексей Франдетти, главный театральный провокатор музыкально-драматической режиссуры, в очередной раз продемонстрировал смертельный номер, способный консерваторов и ревнителей привести в ярость, а искателей театральных приключений – в восторг. Вялой середины здесь не будет: слишком свята фигура Александра Сергеевича Пушкина, слишком мощный интерпретационный бэкграунд у «Маленьких трагедий», слишком эксцентричен выбранный режиссером жанр джазового кабаре в стиле ар-деко, слишком пряным оказывается вкус этого гремучего коктейля, начиная с его шокирующего названия: «Кабаре Пушкин».
В вестибюле артисты, не обращая внимания на публику, как бы для себя, декламируют стихи Пушкина. А в фойе играет группа – романсы на слова Александра Сергеевича звучат в джазовой аранжировке. Так публику психологически готовят к основной части представления.
Алексей Франдетти выступил в этом проекте не только как режиссер, но и как автор инсценировки. Он выбрал три мини-пьесы Пушкина – «Пир во время чумы», «Каменный гость» и «Моцарт и Сальери», оставив за рамками «Скупого рыцаря». «Пир во время чумы» становится драматургическим стержнем. Именно гости Вальсингама – это посетители «Кабаре Пушкин», безудержно веселящиеся на фоне всеобщего мора. Они – не только действующие лица собственного сюжета, но зрители и участники двух других.
Сцена оформлена в излюбленном Франдетти стиле: сверкающая иллюминация, выплывающие из недр сцены столики, в центре – черный рояль с инкрустацией, тяжелые занавеси эффектно летят вверх и столь же эффектно падают на пол. Художники Анастасия Пугашкина и Екатерина Гутковская оформляют сцену и одевают актеров в стиле ар-деко – черное с золотом, перья, драпирующийся шелк, широкие брюки и пиджаки в тонкую полоску.
Звучит джазовая музыка в исполнении живого биг-бенда под управлением Петра Востокова. Впрочем, композитор Юрий Севастьянов не ограничился джазовым стилем. Партитура спектакля разнообразна и изобретательна. Техничные танцы эпохи 20-30 годов – от шимми до виртуознейшего степа – поставлены Ириной Кашубой и исполняются артистами безупречно. Как безупречен и блюз, в который превратилась «унылая и приятная» песня Мери в исполнении Сафии Яруллиной.
В инсценировке не потеряно ни одного слова гениального пушкинского текста. Более того, в исполнении ленкомовцев (с которыми, кстати, поработала корифей этого театра народная артистка Елена Шанина), не потеряна и не искажена ни одна смысловая трагическая интонация. По мере развития действия формировалось чувство, что стилистика кабаре каким-то чудесным образом становится тем идеальным обрамлением, в котором пушкинский стих обретает новую энергию внятность и мощную эмоцию.
На сцене появляется Игорь Миркурбанов в роли Сальери – и начинается сильнейшая по выразительности сцена. Сальери пьян – он теперь всегда пьян после убийства Моцарта. Его преследует – нет, вовсе не чувство вины, а ужас, что он не гений. В который раз он проигрывает в своем сознании последнюю встречу с Моцартом. Моцарт в исполнении Ивана Рысина обворожителен. Артист сам играет на рояле – и это очень здорово. Сочинения Моцарта стилизованы изящно и умно – никакого «перебора», никакой травестии. Фольклорный акцент приобретает тема арии Дон Жуана «с шампанским» на электроскрипке «слепого скрыпача» (Илья Халмурзаев). Ну а «Лакримоза», сыгранная Иваном Рыскиным на рояле почти без элементов стилизации, пробирает до слез. Сцена Моцарта и Сальери заканчивается жутким трюком – в истерике герой Миркурбанова разбивает рояль.
По мере развития сюжета растет роль Черного Человека в мастерском исполнении Александра Сирина. Он рулит здесь всем. Тихий голос, скромный костюм слуги, мертвенно бледный цвет лица: он и смерть, и Командор, и рок, и гнев Божий – тот самый Ревизор по Гоголю, «который ждет нас у дверей гроба». Финал первого акта – песня Вальсингама (Станислав Беляев) уводит музыкальную стилистику из джаза в драматический мюзикл. А пластический эпизод, в котором актеры при помощи лонж взбираются на занавес, предвещает трагический финал всего спектакля.
История Дон Гуана начинается с ироничной сцены на кладбище. Комические нотки вносит сама парочка – обаятельный развратник (Станислав Тикунов) и его верный Лепорелло (Александр Горелов). И это очень по-пушкински: солнцу русской поэзии, как никому другому в русской литературе, удавалось балансировать на грани юмора, вплоть до сарказма, и лиризма.
Оригинально решен поединок Гуана и Карлоса (Александр Сальник) – это страстное мужское танго (собственно, именно в таком гендерном раскладе и родился этот танец), в котором один из участников обречен на смерть. Прекрасная Лаура (Наталья Инькова) на самом деле прекрасна, а ее песня – это еще одна находка режиссера: в качестве текста взято стихотворение Пушкина «Опытность», которое он написал еще в лицее в 15 лет.
Финал спектакля возвращает нас к «Пиру во время чумы». И вновь гости Председателя пытаются карабкаться вверх теперь уже по внезапно поднимающейся стене, но под пристальным взглядом Черного Человека скатываются вниз в клубах дыма и красного света (художник по свету Иван Виноградов). Вспоминаются известные полотна Рубенса и Босха, и, как это водится у Пушкина, ирония оборачивается реальной смертью.
Исследуя в «Маленьких трагедиях» дуальность мира, Пушкин применил оксюморон во всех названиях – от самого цикла до каждой пьесы. Алексей Франдетти в названии спектакля идет тем же путем: «Кабаре Пушкин» – это очевидный оксюморон, в котором автор спектакля изящно раскрывает секрет пушкинского письма – сплав иронии и глубоких смыслов. И в этом, пожалуй, причина удачи столь смелого режиссерского решения. Так и хочется воскликнуть: ай да Пушкин! Ай да постмодернист!
Другие новости по теме...
