Конечно, американцев после 11 сентября очень трудно чем-нибудь удивить, но и у нас давно прошли те времена, когда люди с энтузиазмом узнавали из газет и вечерних новостей об уборочной кампании, которая никогда не снижает темпов, о передовиках производства, о борьбе за качество, о новых трудовых свершениях и непоколебимой вере в светлое будущее.
Кому сейчас интересно, сколько зерна намолотили в этом году, и какими достижениями мы можем похвастаться на международной выставке народного хозяйства?
Джордж Карлин абсолютно прав: сейчас новости — это сплошное реалити-шоу. Мы с любопытством узнаем подробности авиакатастроф и землетрясений, изнасилований, исповедей детоубийц и педофилов, к которым журналисты становятся в очередь, чтобы спросить: «А что вы чувствовали в тот момент, когда отрезали 5-летнему ребенку голову кухонным ножом?». Неужели кому-то интересно, что можно при этом чувствовать? Не то чтобы интересно, но до ужаса любопытно миллионам читателей и телезрителей.
Прошли времена, когда на гребне волны были папарацци, которые сутками сидели в кустах, маскируясь под мусорную кучу, чтобы тайно сделать снимок политика высшего ранга в компании проститутки или врасплох застать голливудскую звезду без макияжа. Развратные политики и ненакрашенные актрисы — это новости прошлого века. Люди желают видеть пылающие здания, взрывающиеся машины, и чтобы обязательно где-то там внутри были кричащие и зовущие на помощь жертвы.
Эпоха постправды
Оказывается, падающие самолеты и взрывы дают более высокие рейтинги, чем разоблачения и журналистские расследования, тем более что сейчас уже мало кто искренне стыдится наготы, непристойного поведения или хищения бюджетных денег.
Как говорится, не то чтобы мир стал гораздо хуже, но освещение событий стало гораздо лучше. Лучше, эмоциональнее, своевременнее и драматичнее. Появление интернета, соцсетей и персональных гаджетов с видеокамерами спровоцировали развитие так называемой гражданской журналистики, когда любой обыватель, оказавшийся в нужном месте в нужное время, может внести свой вклад. И на нас лавиной посыпались человеческое горе, увечья и смерть, как сладости из пиньяты.
Счастливы ли мы после этого, как утверждает Джордж Карлин? Спорный вопрос. Но однозначно можно утверждать следующее: спрос рождает предложение, и алармизм стал самым ходовым товаром на информационном рынке.
Средства массовой информации всегда ориентировались на своего потребителя. Еще в начале 20 века английский писатель Гилберт Честертон заметил: «Каждый хочет, чтобы его информировали честно, беспристрастно, правдиво и в полном соответствии с его взглядами». А о работе газетчиков (в 1909-м году не было других СМИ, кроме газет) Честертон отзывался следующим образом: «…существуют люди, занятые не тем, что какое-то событие нравственно или безнравственно, не тем, что оно прекрасно или уродливо, не тем, что оно полезно или вредно, а просто тем, что оно произошло».
Так что, может быть, правды вообще никогда не было, с самого начала была только эмоционально-заряженная постправда. Значит, нельзя винить средства массовой информации, а также многочисленных блогеров, стримеров и прочих энтузиастов, которые решили немного заработать на алармизме. Гораздо интереснее ответить на вопрос: почему новости нас интересуют большей частью не столько в виде фактов, сколько в виде чужой беды, катаклизмов, рассуждений о гибели планеты и третьей мировой войне?
Выживут только параноики
По поводу нашей зацикленности на отрицательной информации есть интересное мнение. Психологи утверждают, что негативные события в нашей жизни оказывают более сильное воздействие, чем позитивные, именно поэтому последствия положительного жизненного опыта часто забываются или игнорируются.
А вот последствия отрицательного опыта преследуют нас на протяжении долгого времени, не давая нам покоя. Мы хорошо помним зло, причиненное нам, обиды и оскорбления, но с трудом вспоминаем похвалу или комплимент.
Если нам помогли или оказали услугу, мы воспринимаем такое поведение как само собой разумеющееся и легко забываем, но предательство и обман мы будем помнить всю жизнь, регулярно возвращаясь мыслями к своей уязвленной гордости и оскорбленным чувствам. Получается, что человечество — это, в принципе, злопамятные и неблагодарные люди с параноидальной фиксацией на негативе, а исследователи идут дальше и называют это результатом эволюции.
Когда-то давно способность обращать внимание на потенциальную опасность и возможные отрицательные последствия была жизненно необходима. Позитивный настрой и неспособность заметить вовремя угрозу для первобытных людей в буквальном смысле означали смерть. Поэтому ученые предполагают, что восприятие реальности с уклоном в негатив — это общечеловеческое качество, которое выкристаллизовывалось генетически по мере развития цивилизации, давая человечеству шанс на выживание. Другими словами, кто всё время думал позитивно, того давно уже съели.
Таким образом, существует вполне научное мнение о том, что более острое восприятие негативных событий и повышенный интерес к апокалиптическим тенденциям — это стратегия человеческого мозга, нацеленная на то, чтобы мы помнили об опасности и всегда были начеку.
Жизнь по Мерфи
Результатом многовековой эволюции стала также прекрасно развитая способность человека «накручивать» и «раздувать» любые вводные данные до уровня либо личной трагедии, либо катастрофы. Как будто осколок кривого зеркала застрял в глазу, и даже если розы в саду прекрасны, мы склонны обращать внимание только на длину и остроту их шипов.
Какова первая мысль женщины, если муж не пришел вовремя с работы и не отвечает на звонки? Он мне изменяет, поэтому, конечно же, сейчас пошел к любовнице и забыл о времени. Он поехал выпивать с дружками, которые всегда казались ненадежными и подозрительными. В лучшем случае, по дороге домой он попал в аварию и лежит сейчас в больнице или в морге. Мысль о том, что у мужа сейчас аврал на работе приходит на ум последней и кажется очень неправдоподобной.
Что скажет муж, если жена разбила его машину? Тебя нельзя подпускать к сложным механизмам, потому что у тебя руки растут не из того места! Ремонт обойдется в целое состояние, и за что мне всё это на мою голову?
А, может быть, он скажет, что нет смысла переживать о б/у металлоломе, главное, что любимая женщина осталась жива-здорова? Ну, нетушки, это какой-то фантастический мужской позитив, который мало кто способен выдать вслух даже усилием воли (я уже не говорю о том, чтобы искренне верить в такие прекрасные слова).
Но ничто не сравнится с тревожностью, которую генерируют родители, так сильно желающие защитить и оградить своих детей от неприятностей, что из самых лучших побуждений не допускают даже мысли, что что-то может сложиться хорошо: «Не ходи, не лезь, не пробуй… У тебя всё равно ничего не получится!». Проходит время, чтобы понять: когда мать говорит тебе в лицо, что ты неудачник, и все твои начинания обречены на провал, это не потому что она не хочет тебя поддержать. Просто ее страхи за судьбу своего чада рвутся наружу в виде «предсказаний», основанных на законе Мерфи: если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так.
Широко закрытые глаза
Наша страсть к придумыванию и пережевыванию худших сценариев — это своеобразная тренировка инстинктов, поддержание тонуса, чтобы мы не забывали: смерть где-то рядом. И чем безоблачнее наша жизнь, тем больше нам требуется отрицательной информации, чтобы постоянно быть в тонусе. Где-то в Африке умирают от голода дети — далековато от нас, но сойдет, чтобы не расслабляться. Глобальное потепление — супер: перестаем есть говядину и идем вместе с Гретой Тунберг обвинять бездействующих политиков. Соседу вчера перерезали горло — еще лучше: будет повод поставить бронированную дверь или новые замки в квартире. Коронавирус — прекрасно: скупаем все доступные лекарства оптом и сидим дома. Война и революция — просто замечательно, главное, чтобы не в моем подъезде.
Проблема в том, что мы очень дорожим безопасностью и благополучием маленького мира вокруг нас, поэтому существование мирового зла мы допускаем только при условии, что оно никак не связано с нами напрямую. Зло должно оставаться в телевизоре или, в крайнем случае, в соседнем дворе. Получается: чтобы жить бдительно и с открытыми глазами, нужно их закрыть.
В результате целая жизнь проходит в режиме полного когнитивного искажения: через призму эмоций и предрассудков, через призму страхов и переживаний.
И на определенном жизненном этапе неизбежно приходишь к единственному логичному выводу: перестаешь читать новости вообще, потому что, как было кем-то замечено, мнение есть у каждого, фактом в суровую эпоху постправды нельзя считать даже то, что видишь собственными глазами, а мое мнение никому не интересно — даже мне самой. Так что лучшее, что я могу сейчас сделать, это пойти пить чай, и что-то мне подсказывает, что продажи чая в ближайшее время будут расти.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Источник
Discussion about this post