Диего Веласкес
Диего Веласкес прожил счастливую жизнь. Его талант заметили и оценили еще в молодости: в 24 года он стал придворным живописцем и любимцем короля Филиппа IV, и потом милости уже не лишался. «Веласкес был апатичного нрава, мягок в обхождении, избегал ссор и был неспособен к патетическим жестам. Только так можно объяснить, что он сумел прожить тридцать шесть лет среди интриг королевского дворца и ни с кем не поссориться», — писал о нем философ Хосе Ортега-и-Гассет. Действительно, к нему относились хорошо, а его картины встречались с восторгом. И после смерти художника эти восторги никуда не делись: в ХХ веке Веласкес стал кумиром Пабло Пикассо, Сальвадора Дали и Фрэнсиса Бэкона. В мадридском Прадо (возможно, лучшем музее живописи в мире) собраны тысячи полотен самых замечательных художников на свете, а символом его все равно остаются веласкесовские «Менины».
Вот несколько самых знаменитых его картин.
Портрет короля Филиппа IV (1623)
В принципе, здесь мог быть любой из множества портретов Филиппа IV, созданных Веласкесом. Король был его главной моделью и покровителем на протяжении четырех десятилетий (он пережил художника на четыре года). По легенде, увидев свой первый портрет, исполненный Веласкесом, Филипп повторил слова, сказанные когда-то Александром Македонским Апеллесу: «Никто не будет рисовать меня, кроме тебя» (на самом деле Филиппа потом изображал еще и, например, Рубенс). При этом портрет Веласкеса не назовешь комплиментарным: Филипп IV с виду был довольно страшненьким, как и все Габсбурги. В этой династии было принято заключать браки между близкими родственниками; в итоге уже много веков Габсбурги считаются лучшим доказательством того, что инцест — очень плохая идея. Наиболее характерной фамильной чертой стала выпяченная нижняя челюсть (так называемая «габсбургская») при недоразвитой верхней.
Сам Филипп IV в конце концов женился на своей племяннице, в итоге появился на свет наследник — Карл II, который из-за огромной нижней челюсти и длинного языка с трудом мог говорить и жевать, ходил, опираясь о стены, и вдобавок страдал от огромного количества заболеваний, включая эпилепсию, мигрень и некоторую умственную отсталость. «Он ненасытен, все съедаемое он проглатывает целиком, поскольку его нижняя челюсть настолько выпирает вперед, что два ряда зубов не могут сомкнуться; возмещается это глоткой невероятной ширины, такой, что потроха цыпленка свободно туда проходят, но его слабый желудок не может все это переварить и извергает обратно тем же путем» — сообщал английский посланник. Но этого короля, логичным образом ставшего последним Габсбургом на испанском престоле, Веласкес запечатлеть уже не успел.
«Венера с зеркалом» (1647-1651)
Испанская инквизиция XVII века считала изображения обнаженных женщин глубоко неприличными, художникам, писавшим их, грозили разнообразные наказания. Впрочем, аристократы во главе с Филиппом IV не обращали на это внимания и активно коллекционировали обнаженных в исполнении таких художников, как Тициан и Рубенс. «Венера» — единственное веласкесовское изображение обнаженной, которое дошло до нашего времени, предполагается, что он написал его в Риме (где нравы были гораздо свободнее), и моделью стала художница Фламиния Тривио, с которой у Веласкеса был роман и которая впоследствии родила ему сына. (Веласкес будто бы запечатлел возлюбленную на память, когда возвращался в Испанию; впрочем, эта романтическая легенда особых подтверждений не имеет). Лицо Венеры, отражающееся в зеркале, не назовешь исключительно красивым (в отличие от ее идеальной фигуры), к тому же зеркало мутноватое, толком разглядеть лицо не получается; искусствоведы веками спорят о том, что хотел этим сказать автор.
В 1914 году суфражистка Мэри Ричардсон зашла в лондонскую Национальную галерею и нанесла «Венере» семь ударов мясницким ножом. Она объявила, что сделала это в знак протеста против ареста другой суфражистки, Эммелин Пэнкхерст, случившегося днем ранее (а кроме того, ей не нравилось, что мужчины в музее целыми днями глазеют, открыв рты, на голую женщину). По счастью, «Венеру» удалось починить.
Портрет папы Иннокентия X (1650)
Веласкес дважды совершал долгие поездки в Италию. Во второй раз его принимали с почетом, но скорее как близкого друга испанского короля и придворного живописца (полотна его в Италии не были известны, — они вообще мало кому были известны, потому что хранились в королевских галереях, куда абы кого не пускали). Папа Иннокентий X не горел желанием позировать испанцу, в чьем таланте не был уверен. Но Веласкес написал портрет своего чернокожего слуги Хуана де Парехи, выставил его в Пантеоне, а слугу поставил рядом — чтобы зрители могли сравнить изображение с оригиналом. А еще он написал, например, портрет папского брадобрея… Завоевал, в общем, доверие в Риме.
Иннокентий X согласился уделить художнику несколько часов, и потом об этом не пожалел. Еще одна легенда гласит, что, увидев свой портрет, он воскликнул: «Слишком правдиво!» и хорошо вознаградил Веласкеса. Искусствовед Ипполит Тэн потом назвал этот портрет «шедевром среди всех портретов», — и действительно, когда сейчас смотришь на него в римской галерее Дориа-Памфили, возникает пугающее ощущение, что перед тобой живой человек. (Оно возникает у многих; Василий Суриков, например, писал: «Это живой человек, это выше живописи, какая существовала у старых мастеров. Для меня все галереи Рима — этот Веласкеса портрет. От него невозможно оторваться, я с ним перед отъездом из Рима прощался, как с живым человеком, простишься да опять воротишься — думаешь, а вдруг в последний раз в жизни его вижу?»)
«Менины» (1656)
Одна из самых знаменитых картин в мире, не похожая ни на одну, существовавшую до нее: она словно фотография, запечатлевшая мастерскую художника в мадридском Алькасаре во время визита венценосных особ. Веласкес стоит за холстом слева (это единственный достоверный его автопортрет). Предполагается, что он пишет парный портрет Филиппа IV и его супруги/племянницы Марианны Австрийской. Они стоят за границами полотна — там же, где находится зритель; мы видим сцену их глазами. Они отражаются в зеркале в глубине картины (по другой версии, там отражается веласкесовский холст с их портретом). В центре полотна — их дочь, пятилетняя инфанта Маргарита, вокруг нее две менины (то есть фрейлины), справа — два карлика. Плюс дуэнья, телохранитель, мастиф и (совсем в глубине, в проеме двери) Хосе Ньето Веласкес, королевский гофмейстер и, видимо, родственник художника.
Вот и все; и этой картине посвящено огромное количество книг, искусствоведческих работ и философских эссе. Миллионы слов потрачены на описание композиции «Менин», расположению на них фигур, перспективе, игре света, в конце концов, тому невидимому для нас мольберту, за которым стоит Веласкес. Что он все-таки там пишет? По одной остроумной версии, вовсе не короля с королевой, а тех самых «Менин», на которых мы и смотрим (то есть на картине запечатлен процесс работы над ней). Но у зрителя, помимо этого, возникает ощущение, что Веласкес пишет ЕГО портрет: как замечал философ Мишель Фуко, «останавливаясь на зрителе, глаза художника схватывают его и заставляют войти в картину, (…) переносят его на недостижимую поверхность перевернутого полотна. Зритель видит, что его незримый облик стал видимым для художника и воссозданным в окончательно невидимом для него самого образе». Будто бы учитель Веласкеса, художник Франсиско Пачеко, когда-то дал ему совет: «Изображение должно выходить из рамы» — и «Менины», конечно, из нее выходят.
«Пряхи» (1657)
Картина долго считалась просто реалистическим изображением мастерской, где ткут гобелены. Только в 1940-е годы искусствовед Диего Ангуло предположил, что картина изображает состязание Афины Паллады и Арахны, о котором рассказывал Овидий в «Метаморфозах» (Арахна пыталась доказать богине, что превзошла ее в мастерстве ткачества, и в результате была превращена в паука). Впрочем, существует и другая трактовка, которой придерживался Ортега-и-Гассет: на полотне изображены парки (они же мойры), прядущие нити человеческих жизней. Это одно из самых больших полотен Веласкеса и одно из последних. Художник скончался через четыре года после того, как написал его, от лихорадки. Еще через семь с лишним десятилетий в королевской резиденции, мадридском Алькасаре, случился страшный пожар, уничтоживший десятки шедевров, и в том числе многие полотна Веласкеса. «Пряхи», как считается, тоже основательно обгорели — по бокам и сверху их восстанавливал другой художник.
СЛУШАЙТЕ ТАКЖЕ
«Девочка, не бойся этой жизни»: слова Анастасии Заворотнюк просто рвут сердце (подробнее)
Другие новости по теме...
